– О чем ты думал, когда вышел сегодня на работу, Марк? – пристальные карие глаза смотрят на меня, словно он чертов чтец душ.

– Проблемы, женщины, может быть, бурная ночь? Ты – специалист, которых поискать еще, но ты молод, и самонадеян. Я был таким же. Всю ночь кутил, развлекался с лучшими девочками побережья, а потом приходил и отрабатывал лучше любого из моей команды. У меня все получалось на уровне инстинктов. Я всегда знал, когда нужно сделать необходимый элемент, я действовал на грани риска, но рассчитывал свои силы. У тебя тоже есть этот инстинкт. Мы похожи больше, чем ты думаешь. Ты считаешь себя неуязвимым, всесильным. Я видел, как ты меняешь элементы трюков, вводишь свои, несмотря на мой приказ следовать четким инструкциям. Неповиновение и бунтарский дух – мне знакомо это. Адреналин…. Как наркотик, на который подсаживаешься сразу, с первой дозы. А теперь представь, Марк, что ты полностью обездвижен. Ты не только не хозяин мира. Ты даже не управляешь собственным телом. А все, кто вчера считали тебя Богом, сегодня в смущении отводят глаза, услышав, что ты подыхаешь в какой-то клинике. Нравится перспектива?

– Не думаю, что мне стоит об этом думать, Джош, – раздраженно бросаю я, хватая со стула пачку сигарет, доставая одну и чиркая зажигалкой.

– Почему же? От подобной перспективы тебя может отделять всего одна ошибка, Марк. Одна гребаная ошибка, – Каперски делает шаг вперед. Выбивая из моих пальцев сигарету. – Одна сигарета, одна бутылка, одна шлюха, которая не давала тебе спать всю ночь, одна мысль не о работе, которую ты должен выполнить здесь и сейчас. И твоя чрезмерная самоуверенность.

– Эй, полегче, – рявкаю я, инстинктивно толкая наступающего Джоша.

– Еще раз придешь на площадку неготовым, вылетишь к черту! – интонация его голоса становится угрожающей и твердой.

– Я был готов. Все получилось, – принимаюсь спорить я, хотя выдержать его всезнающий сканирующий взгляд непросто. Ублюдок прав. – Я бы отработал с первого раза, если бы не погодные условия.

– От тебя до сих пор несет вчерашним виски, Марк. Не лги самому себе. Ты приехал сюда, полным амбиций. Невероятно талантливый, заносчивый, но неиспорченный парень, который был готов работать на износ. И что стало с тобой сейчас? Я всерьез думал, наблюдая за тобой, что наконец-то, нашёл человека, который может заменить меня в этом бизнесе, но нет, блядь, ты, как и многие другие, покатился по наклонной. Так тебя устраивает? Нравится прожигать жизнь? Когда ты упадешь, а это случится, если ты не остановишься, кто будет рядом?

– У меня есть семья, – огрызаюсь я.

– Ты уверен? – сурово спрашивает Каперски, – Потому что я – нет. Тот, у кого есть семья, не будет вести себя так, словно его единственная цель – это умереть так, чтобы все о нем запомнили. Хочешь стать легендой посмертно?

– Ты решил сыграть роль строгого папочки?

– Видимо, раз больше некому. Когда я оказался один на один со своей проблемой, моих родителей не было в живых, но у меня была жена, которая вытаскивала из пучины депрессии, апатии и жалости к себе. Она заставила меня верить, что я встану и вернусь в профессию. Я жил ради нее и дочери. Иначе бы сдох, наглотался снотворного или просто в петлю влез. Почему я говорю тебе все это, трачу свое время и нервы?

– Хотелось бы и мне знать, – ухмыляюсь я, одновременно испытывая непривычное чувство стыда. Каперски во многом прав, и за последние годы я изменился далеко не в лучшую сторону.

– Потому что мне никто не сказал этих слов. Никто не предупредил, что может меня ждать, если я не приторможу, не включу гребаный разум, который есть у всех. И это мой долг, как твоего наставника.

– Ты можешь спать теперь спокойно, выполнив свой долг, – бесцветным тоном отзываюсь я. – Это все?

– Марк, ты можешь и дальше изображать из себя циничного самовлюблённого мачо, который бухает по ночам, спит со всеми подряд, тусуется со звездными шлюхами и дружит с режиссерами, мне похер. Если это то, что тебе нужно, можешь уматывать прямо сейчас.

– Я тебя понял, Джош, – раздраженно киваю, нервно убирая руки в карманы шорт. Хочется курить, но при нем лучше не рисковать. – Я буду более ответственно относиться к работе. Никакой выпивки и секса накануне съемок.

– Да хоть утрахайся. Нельзя сочетать физические упражнения, алкоголь, никотин и ту хрень, что вы жрете в клубах. Наша работа, Марк – это жесткий режим. Ясно? И трезвая голова. Если чувствуешь, что ты не собран, не уверен, заморочен чем-то, то просто скажи мне. Я поставлю другого.

– Хорошо, Джош, – уже без всякого пафоса соглашаюсь я.

– Не нужно думать, что я придираюсь к тебе. Ты мне нравишься, Марк. Ты намного талантливее всех, кто работает под моим началом. Ты – лучшее мое приобретение за последние годы. Я хочу, чтобы когда-нибудь ты стал тем человеком, который заменит меня.

– Тебе еще сорока нет, Джош. Рано об этом думать.

– Врачи дают мне немного времени, в течении которого я могу медикаментозно справлялся с приступами боли. Когда-нибудь лекарства, которые еще могут мне помочь, закончатся, и тогда я перейду к более сильным препаратам, которые будут воздействовать на нервную систему так, что работать и ясно мыслить я не смогу. Учись на моих ошибках, мальчик. И не просри свою жизнь.

Каперски бросает на меня еще один испытывающий взгляд из-под нахмуренных бровей.

– И я не советую тебе работать с Мейном, но дело твое, Марк. Ты сам себе хозяин. Надеюсь, мы друг друга поняли, и ты без претензий. Ну, и, разумеется, все, что сказано здесь, не должно выйти за пределы этих стен.

– Я не трепло, Джош.

– Не сомневаюсь. До завтра, Марк.

И он стремительно уходит из кабинки, оставляя меня в противоречивых чувствах.

Каперски умудрился разозлить меня, польстить моему самолюбию, ударить по самому больному…. Как ему удалось так легко прочитать меня? Что это? Опыт, навыки психолога?

Однозначно после открывшихся новых обстоятельств мое уважение к наставнику заметно возросло. Он оказался прав по всем пунктам, которые обозначил. Я был не собран сегодня. Я выпил уже после полуночи, растревоженный короткой перепиской с Машей. Отрезав себя от прошлого, я вдруг погрузился в пучину воспоминаний, и совершенно оказался не готов к тем чувствам, которые испытал, глядя на фото в ее профиле. Профиль, который она сразу же удалила и вышла из сети. Я успел сохранить фотографию, и полночи пил, глядя в синие глаза девушки, которая когда-то любила меня больше, чем было позволено уставом нашей семьи. Мы нарушили все запреты.

Кто из нас сделал первый шаг, который привел к тому, что мы частично разрушили жизни друг друга? Был ли наш поступок вызовом, своего рода протестом против установленных навязанных границ и правил, жесткого распорядка, по которому мы жили из года в год.

Шагая назад в свое детство, я вспоминаю, как по вечерам ждал, когда все братья и сестры разойдутся по своим спальням, чтобы побыть вдвоём с отцом. Но мы не говорили о моих увлечениях велокроссом, скалолазанием и картингом, о моих мечтах об участии в автогонках, соревнованиях на байдарках, которые проводятся ежегодно в конце лета на местной небольшой речке. Ничего подобного мы не обсуждали. Отец заставлял меня ежедневно рассказывать биографию Бернулли, Декарта, Пуанкаре, Лобачевского, Гаусса, Гиббса; на латыни по понедельникам, английском по вторникам, немецком по средам, французском по четвергам, японском и китайском языках по пятницам и субботам соответственно. Иногда к нам присоединялась мама, чтобы тоже послушать «золотого» мальчика. Я учился в школе с математическим уклоном, где опережал даже усиленную программу, после уроков я ехал в лингвистический центр, где изучал языки. Если бы не мои увлечения активными видами спорта, то школу я мог закончить гораздо раньше и родителям удалось бы вылепить из меня нового великого математика. Не скажу, что математика – совсем не мое. Цифровые ряды, схемы, уравнения сами возникают в моих мыслях, когда я вижу определённую задачу, подлежащую решению. Это действительно дар, который я принять не захотел. Но и сейчас у меня есть толстая потертая тетрадь формата А4, куда я записываю различные тригонометрические ряды и собственные теории чисел, различные изобретения, построенные на математических моделях. Мой мозг нуждается в постоянной подпитке, новых знаниях, задачах, которые необходимо решать.